Приговоренные к любви - Страница 12

Я поняла это только сейчас и грустно усмехнулась. Какая мне разница, был он смущен или нет. Я его больше не увижу. А жаль! Мне захотелось, чтобы он протянул мне цветок. На этот раз я не прогнала бы его злобным криком. Я бы...

Я настолько замечталась, что забыла, где нахожусь, и очнулась только тогда, когда кто-то прикоснулся к моему плечу. Оказывается, я уже стояла на тротуаре около открытой дверцы такси, а водитель требовал с меня за проезд пять динаров.

— На счетчике три с половиной, — сказал кто-то голосом миссис Коллинз.

— Мадемуазель улетает. Ей не нужны тунисские деньги, — Продолжал настаивать шофер.

— Мадемуазель вернется, — парировала Дороти.

Шофер сдался. Спорить с Дороти мог только сумасшедший. Ее воинственного запала хватило бы на всех водителей выстроившихся вдоль тротуара такси. И мой шофер это понял.

— Джейн, милая, — обратилась Дороти ко мне, — пошли на регистрацию. Возьми. Это тебе, — она протянула мне очень интересную сумку из плотной ткани, напоминающей джинсу, светло-серого цвета и выполненную в виде мешочка, стягивающегося сверху шнурком. Вся сумочка была украшена столь крупными пистонами, что в отверстия, ими образованные, вполне мог пройти палец. Несмотря на столь экстравагантное украшение, а может быть, благодаря ему, сумочка смотрелась стильно и элегантно. — Здесь Микки, — прошептала Дороти. — Он спит. Я сделала ему укол снотворного. Лекарство сильное. Он долго не проснется, так что ты спокойно пересечешь границу, а сумочка не вызовет ни у кого подозрения. Тебя не задержат.

Оторопев, я во все глаза смотрела на Дороти. Супруга консула Великобритании предлагает мне провезти контрабанду, и при этом ее совесть остается абсолютно спокойной! Ни тени сомнения не отражалось на лице Дороти. Ее глаза весело блестели. Она беззаботно улыбалась.

— Выше нос, Джейн! Не смотри на меня так испуганно. Я же не предлагаю тебе шпионить в пользу Кремля. Подумаешь, попугай! Были бы у него документы на вывоз, он бы законно пересек границу, а так — въедет в Англию незаконно. И какая разница? Микки не станет человеком или ослом от того, есть у него документы или нет. Не трусь, Джейн, и учись думать, что нельзя, а что можно нарушить без всякого ущерба для кого-либо. Интересы Британии не пострадают. — Дороти лукаво мне подмигнула и поцеловала на прощание.

Тунисская граница была пройдена абсолютно спокойно. Попугай, как и говорила Дороти, спал без задних ног, вернее лапок.

В самолете меня охватило беспокойство. Как чувствует себя попугай? Задохнуться он не может. Хитроумные отверстия, замаскированные под последний писк моды, обеспечивали приток воздуха. Сумочка была на твердом каркасе, так что нанести телесные повреждения попугаю я не могла. Дороти, как профессиональный мафиози, продумала все детали. Вот только правильно ли она подобрала дозу снотворного? А вдруг...

От пришедшей мысли у меня зашевелились волосы, и я опрометью кинулась в туалет, прижимая к груди сумочку.

— Микки, попугайчик мой! Микки, очнись! — причитала я над попугаем и трясущимися руками пыталась открыть сумочку. Мои пальцы стали вдруг неуклюжими, и я никак не могла справиться с завязанным на бантик шнурком.

Наконец я его развязала. Заглянув внутрь, я увидела лежащего Микки, но глаз, смотревший на меня, весело поблескивал. Микки жив. Я облегченно вздохнула, снова затянула шнурком сумку и покинула туалет.

Устроившись на своем месте в салоне самолета, я невольно задумалась о Микки. А вдруг этот взгляд был его последним, прощальным?

Я снова на всех парах понеслась в туалет. Микки был по-прежнему жив, и мне показалось, что его глаз слегка подмигнул мне.

Я вернулась в салон, но усидеть на месте уже не могла.

— Мисс, вы в порядке? Вам не нужна помощь? Может, вам принести еще один пакет? — вежливо поинтересовалась стюардесса, когда я в очередной раз устремилась в туалет.

Летящие со мною пассажиры с интересом наблюдали за моими действиями. По-моему, кое-кто уже заключал пари, сколько еще раз я пробегу по салону. Но Микки стал мне настолько дорог, что откровенное любопытство пассажиров меня не трогало.

Я чувствовала свою ответственность перед попугаем. Такой маленький, такой беспомощный и летит к черту на рога. То есть в Англию, мысленно поправила я себя. Правда, Микки по попугайным меркам маленьким и беспомощным не был. Он являл собой крупный экземпляр породы жако с огромным клювом и большими сильными лапами, но мне казался беспомощной малюткой.

— У меня цистит, — громко заявила я, не обращая внимания на смущенное «ах» сидящей рядом пожилой леди. Всегда обнаруживающееся у меня нахальство, если кому-нибудь надо прийти на помощь, меня уже не удивляло.

Своим шокирующим заявлением я добилась, что стюардесса от меня отстала. Пассажиры тоже постепенно привыкли к моим экстравагантным действиям и потеряли к ним интерес.

Время, пока горела надпись «Пристегните ремни и оставайтесь на местах», я еле выдержала и перед выходом из самолета под откровенные насмешки окружающих снова заглянула в туалет. Микки был жив и, видимо, чувствовал себя превосходно.

— Потерпи, малыш. Скоро твои мучения закончатся, — пообещала я ему.

Я вышла из самолета, дошла до пограничной стойки и встала в очередь желающих оказаться в Англии. Чувствовала я себя спокойно. Дороти была абсолютно права! Микки! Разве это контрабанда?

Все шло хорошо. Я приблизилась к пограничной стойке и протянула свой паспорт высокому худому мужчине в форме.